|
«Жизнь течет и кипит...»
Жизнь течет и кипит, замирая
Вдруг у пропасти грозно немой
И немеет в огне, повторяя
Что я гений, а может, больной
Языки разрушенья и света
Лижут гордость на сердце моём
И мучительно жду без ответа
Куда парка мой путь отведет
Два копыта крылатого бога
Пульса ритм повторяют у рва
Рвутся первые нити порога
Дальше будет лишь тьма, только тьма
Прикоснуться готов хоть к Медузе
Чтоб взглянуть своей тайне в глаза:
Безоглядно, с безумьем в союзе
Я мешаю сонеты из сна
Мельниц времени грохот лопастей
Вьется грез будоражащий шквал
И скрипение высохших снастей
Горный бесится демон-обвал
Только я остаюсь неизменным
Созерцая и мысля в чаду
Жизнь-мгновенье, и искорка гибнет
Кто огарок найдет на полу?
«В шелковую бездну...»
Возвращаться через горны кряжи
В шелковую бездну пустоты
Мучаться в клубке обмотков пряжи
Страшным осознаньем немоты
Горькие, изысканные камни
Брошены в витражное стекло
И цветные стекла, сколы, рамы
На земле смешаются в одно
Рваные, изгрызанные раны
Будут кровью плакать ночь подряд
Мы с тобой, бескрылые болваны,
Прошлого карательный отряд
Мелкие, изломанные звезды
Соль на гарде льдяного меча
На щеках блестящие борозды
Слезы выжигают бормоча
«Куда же...»
Куда же отсюда деться,
Куда убежать подальше,
В какую броню одеться -
А явь все больнее, страньше
Кому рассказать, измерить
Мне чем отвращенье к веку,
Во что средь руин поверить,
В какую броситься реку?
«Угарная свежесть...»
Угарная свежесть, небо для Бога
Для нас только грязь
Кто-то мне бросил, я - недотрога
Злобно, с укором злясь
Прыгают мысли в шапке болезни,
Все прогнило давно
Если бессмертен, навеки исчезни
В разбитом стиха панно
«Изыщешь...»
Изыщешь родственную душу
Как среди мрачных лиц толпы,
Когда презренный гул молвы
Сжигает больно, ранит, сушит?
«Еще б водились...»
Еще б водились подлецы
В страданье знающего жало
Когда удар прямой кинжала
Так просто сводит все концы...
В школе
Не люблю сидеть на уроке,
Изрыгать верх банальности вряд
Все давно здесь избито, пропето,
Здесь идет клоунады парад.
Лицемерно-парящие фразы
Истрепавшийся грязный конспект
Источенные крысой алмазы,
Автор, лирика, дождь и субъект.
Разглагольствовать умно и вязко
Измышлять из разбитого смысл
Разбирать, где почин, где завязка,
Изгибаться дугой коромысл.
«Колдовской, блестящий...»
Колдовской, блестящий от межзвездья ключ
И замок манящий средь разрывов туч
Танцы бесовские в перекрестьях лун
Средь снегов, торосов прокурённый чум
Под палаткой шкурной смятый цвет лежит
Мертвый, иссушенный, до рассвета спит
Если вдруг увидеть солнце суждено
Тут же вновь он смятый упадет на дно
«Изгнаньем названо...»
Изгнаньем названо небрежно
Покинуть пестрый гул людей
И все стараются прилежно
Быть глубже, гаже в гуще змей
Бояться смертно единенья
С собою, если нет души,
И при попытки изумленья
Смеются, зная правду лжи
Пой!
Мерный топот, бессмертные грезы
Богомерзкие ропот и вой,
Сквозь декабрь, хандру и морозы
Кто-то шепчет мне на ухо - пой
Мне рождаются, кажется, рано
Все дела и слова наверху
С равной долею сна и изъяна
Что заметить и сам уж могу
Продиктованы высшею силой,
Святы-прокляты, не в этом толк
Успокоится только с могилой
В сердце воющий, зябнущий волк
Сатана
Звенела тьма своими кольцами,
И плоть стонала в тишине,
Стоял декабрь - добровольцами
Мы шли на откуп сатане
Мы шли на праздник - снег все плакал,
И по лицу текла вода
В холодном, душном мире мрака
Нас ждал восставший сатана
Мы шли спокойно - что бояться?
Мы часто видели его -
В себе, в толпе, в быту, на плаце
И там, где нету никого
Дорогой длинною
Вне времен, средь песка расстояний
Колокольчик на тройке звенит
В защемившей тоске расставаний
Он и губит, и жжёт, и манит.
Звуки звонкие жаждут вниманья,
Что им серый и скучный ландшафт?
Эта музыка - трепет сознанья,
Поминанье неназванных прав.
Разметалась лениво дорога,
По берлогам, песку, среди звезд,
Мне звенящая бега тревога
Переливчатый фениксов хвост...
Улыбка Хнума
Грехи на моей руке,
И мысли мои - морщины,
И горький налёт - седины
На древней умом главе.
Покрытые коркой снега,
Как я не бережно еду -
Лета ухмыляются мне.
«Не видя...»
Не видя в простом причины,
Находя утешенье в сложном,
Я чересчур осторожно,
Без риска пытался жить.
Как цветок в парнике закрытом,
Дивился, что кровь остыла,
Ничто и никто не милы
Мне в серости тусклых дней.
О непознанных штормах страсти
Гадал на кофейной гуще
И думать посмел о сущем
Не видевши толком себя
«Ты поешь...»
Ты поёшь, изменяя смыслы,
Гордо струны свои терзаешь,
О чем ничего не знаешь,
И не был в чем виноват.
Ты голову вскинул в соло,
Взглядом зал обводя угрюмым,
Светлых глаз, озаренных думой
Ты в себя отраженье взял.
Сердце замерло томно, сладко
Голос дрогнул и стих невольно
Ведь в душе у тебя так больно
Песни вдруг ожили слова...
И ты взвился с воскресшей страстью,
Не чужой, а своей по крови,
Ты звучанием правды новой
Думы сдёрнул страдальца плат...
Яд
Чтоб не чинить страданий гиблых ада,
Я сердце до поры берег,
Зато язвил - котлами яда
Платил свой жизненный оброк.
Не лился яд в уста немые,
Не истекал из сжатых уст,
Хранил в себе все грезы злые,
Так выжигая дол для чувств.
Пришла пора - и яд прорвался,
И я сомненья потерял,
Как зверь в плену - ревел, метался,
И все, что видел, отравлял.
Когда ж за мной пришли с цепями,
Я смирен был, как сонный змей,
Внутри я знал, что лев с рабами
Не делит хлев и корм свиней.
Я вновь наполнил дол свой ядом -
Для чувств заветных уголок,
И растворялся шаг за шагом
Защиты каменный чертог.
И под конец в день лютой казни
Отрава до сердца дошла -
В их буйный, дикий, грязный праздник
Я иссушил себя дотла.
«Как может Хнум...»
Как может Хнум гордиться миром,
Когда он глину не мешал?
Когда он слил помои с миррой,
С эфиром язвы совмещал?
Как может Бог гордиться миром?
Мы, люди, худшие комки,
Не раз воспетые на лире
Как змей сплетенные клубки.
Творя небрежно - гнул ты спину;
Насмешек, войн и злобы цех...
Все мы - комки сожженной глины,
Гончар, твоей работы грех.
«Постой, ты сказала...»
Постой, ты сказала - полдень?
Тогда для чего здесь свечи?
Накинь-ка мне шаль на плечи -
Сама посмотреть пойду.
Нет, нет, здесь все тот де сумрак.
Сумятица, снег и бури.
Весь свет на чердак понурый
От солнца во тьму сбежал.
Но может, сказала - полночь?
Наверно, здесь звезды блещут,
А мне на уме лишь клещи,
И больше не вижу их?
Да, я ты говорила полночь!
Все звезды сорвать сумели -
Все звезды давно отпели -
И в снег положили гнить.
Имя твоё
Я повторяю имя - услышал сегодня в давке,
В простой бестолковой лавке,
Я имя узнал твоё.
До этого дивный образ - без назвища, но красивый
До боли, до раны милый
Я в сердце своем берег.
Мне чудился пэри танец, из звезд кружева сплетались,
И когти мои сломались -
Я имя узнал твоё.
«Что я такое...»
Что я такое по сравнению с тобой?
Средь серебренья звездных кружев
Душа моя полна тобой,
Слова же боль не обнаружат
Но если вдруг прорвется чад
Туман уйдет - тебя увижу
Звезду свою, я буду рад
Сказать о всем, что мною движет
Что по сравненью я с тобой?
Лишь пыль космической трещотки
Среди светил ночных одной
Я дал бы место в солнца лодке.
«Сковало сна...»
Сковало сна цепями пестрыми
Все речи, звуки и дела,
Сама зима с своими сестрами
Их в белый саван убрала,
В наряд невинности печальный,
В венчальный плат облачена -
Сама земля венцом хрустальным
Навеки сну обречена.
©
Gelleylor 2005 |
