|
«Мой дом...»
Мой дом в степях стоит ковыльных,
Один средь утренней росы,
Вдали тропинок мира пыльных,
Здесь будто не идут часы.
Звездой в огне луна восходит,
Обманным счастием маня,
А дни идут, а дни проходят,
Летят, как ветер, в никуда…
И каждый час великий подвиг
Я кабы мог теперь свершил,
И все же зря, монаший постриг
Принять я видно, поспешил.
Холод
Смотрю в огонь, а вижу - холод,
Все чушь, все гиль, все ерунда,
Зачем живем, зачем я молод,
Зачем вся эта кутерьма?
Уйдем, и в прах, песок, могилу,
Все разлетится в пыль, в туман,
Нам не найти такую силу,
Что сохранила б наш обман.
Все жили; что, и кто-то выжил?
Судьба одна, мы все уйдем.
Когда-то где-то кто-то слышал,
Что смысл мы к старости поймем.
Пусть будет так, пускай заплачем,
Скорбя о прожитых годах…
Сейчас по капле кровь растрачу,
Оставив след в минувших днях.
Путь черной нитью запечется,
Хоть кто-то имя повторит…
Хоть раз пускай мой флаг взовьется,
Не зря костер во льдах сгорит.
«Иной, чем все...»
Иной чем все, иль все иные,
Средь серых белое перо,
Им наплевать, что все другие,
Им наплевать, им все равно.
Быть может, зря, но все же поздно,
Не будет уж пути назад,
Наверно, зря.. но все же розно
Теперь пути у нас лежат.
Добра от этого разрыва
Не будет мне, а им - как знать,
Мой выбор был. И что за диво -
Иной. Ну что ж. Им наплевать.
Пусть для насмешки поглумятся,
Пускай смеются до утра.
Пускай. Мне с ними не брататься.
Мне не вернуться. Никогда.
«Все надоело...»
Все надоело до безумья,
Чужих, своих несчастий ад,
Прошелестит в ночи бесшумно:
Гитара, полночь, кубок, яд.
Хочу я к черту позабыться,
И в серебро луны сбежать.
Дорога прочь - стальная спица:
Ей гобелен судьбы связать.
Но не уйти! В ладони - ногти,
Пять алых пятен на снегу,
Тоски рванут мне сердце когти:
Когда ж покой я свой найду?
И лопнет ад, провоют струны,
Прольется смерть, часы пробьют,
И унесет дорогой лунной
Мою тоску в замшелый пруд.
Последний шаг - не слов верлибер,
Побег, спасенье - все одно,
Все надоело… вот он, выбор -
Уйти - остаться. Шаг. Окно.
Ты!
Ты! Только ты!
Другие не поймут,
И не понявши, проклянут
Мои мечты.
Смеешься ты?
Так значит, камнями побьют,
И в море гнева погребут
За книг листы.
Печален ты.
Быть может, нехотя прочтут,
Пожав плечами, и порвут
На клочья сны.
Дивишься ты?
Не значит ничего, что жгут
Таких, как я, напрасный труд?
Горят костры.
Боишься ты?
Помилуй, если и найдут
Тебя со мной, то не убьют.
Ты как они.
Уходишь ты.
Покинув в спешке мой приют,
Ты знал, что был сегодня тут
Конец игры.
И предал - ты.
Так значит, кончено! Уж ждут
Те, что меня на казнь сведут
Чрез вой судьбы.
Доволен ты?
«Извечно в сонме...»
Извечно в сонме серых дней
Для душ пустых - пустое счастье,
Для пламенеющих страстей
Лишь буря горького ненастья
Отраду сердцу принесет
И тихо в Лету позовет
От зорких глаз лгунов всевластья
С осенним ветром в поворот...
«Утро хмурое...»
Утро хмурое наискось разбито
Облаком тревоги пополам,
Ливней стрелами до земли прошито,
По стальным раскидано холмам.
Пусть лопочет мокрая осина,
Инея узоры на ветру…
Этот мир однажды мы покинем…
Взмах рукой закрытому окну.
Барабанной дробью дождь звенит по стеклам,
Отдаленный гром зари глухой,
Серый дым в померкшем мире блёклом,
Пробудив нас, возвращает в строй.
Белая гвардия
Рвутся струны в заплаканном небе,
Тускло звенит река,
Мчатся вперед, к разлуке, к победе,
Мысли в сиянье дня.
И вот на плечо - чья-то рука.
Друг или враг? Своя.
Срезать погоны, это приказ.
Вороном в небе пурга.
Как не сражаться, как убежать?
Нарушить приказ, и ждать.
Какая победа, какая цена?
Кровью не смыть - слова…
Брошены, преданы, -
Злимся в гробах,
Проданы здесь - не там,
Что же наделали трусость и страх, -
Ведомо им, - не нам.
Днями в укрытье, днями война,
Дни соберут - века.
Только победа нам не дана,
Память сотрут - снега.
«Век нищеты...»
Век нищеты, век злобы и разгула
Над правдой кривды караула
Безбожия, насмешек торжества
и горькой скорби меньшинства,
Не позабывашего заветы
Отцов и дедов славного житья -
Во мраке ждущего просвета
Сквозь подлу серость бытия.
Исчезновенье чести, права,
Закона немощная власть,
Непризнаваемая слава,
И злата алчущая страсть.
И непризнанье благородства,
И осмеянье доброты,
И мета тяжкая господства
Всепоглотившей суеты.
«Не растревожить вас...»
Не растревожить вас, родные,
Не достучаться до мозгов,
Все ваши "подвиги" лихие
Лишь перебранка злых шутов.
Вся ваша пошлость и кривлянья,
Как у мартышек суета,
Все ваши мелкие мечтанья
Из ничего создать себя!
Как все до боли надоело,
Меня от вас бросает в дрожь,
И я бы в жизни не хотела
Чтоб был мой дом на ваш похож!
Вам знаний дух один ужасен,
Мне - ваша плоская толпа,
Боюсь увязнуть в серой массе,
В глазах, где стынет пустота...
Границы сна.
Иллюзорности пределов нет границ:
Разлетаются запреты стаей птиц.
Разве мыслимы они - границы бытия?
Посмотри в лицо, и крикни - «я - не я»!
Веря в сказку верно, легче жить,
Только ветер прочь поманит плыть,
Хор у трат, ошибкам нет конца;
Ты солгал хоть раз, смотря в глаза?
Расскажи про смерть, про сон, про бой,
Про клинок над бездной роковой,
Расскажи, как ты пред Богом падал ниц…
Иллюзорность бытия в плену границ.
Расскажи, как песню пел один, во тьме,
Как себя сгубил в своей тюрьме,
Как в снегах чуть не замерз ты от огня,
И как крикнул в ночь, что нет тебя
Никому
Лист исписанной бумаги,
Скомкан, скручен - вот душа,
Остывают в кружке с брагой
Очинки карандаша.
Уголек долой из трубки -
Два подпала на столе.
Новый лист бежит под руки,
Старым мыслям рикошет.
Строки, строчки, вьют чернила
Прехитрых значений газ,
Мне попутным стал ветрило
В разноцветном море фраз.
Не для вас, не для потомков,
Ни себе, ни для кого -
Клею что-то из обломков
Первозданного ничто.
Но вот снова лист швыряю
В пламя прочь, как кинет нас
В баламут непониманья
Время Юных трубный глас.
Неначатое не кончить,
Но без звуков можно петь -
Дайте песне литься звонче,
И словам своим сгореть.
Дайте рукописи тленье -
Не смогу все сам спалить.
Сеять скорбь мое уменье,
Радость мне не подарить.
Уйти
Уйти, заснуть, не отогреться,
Коль в головнях не тлеет жар,
Быть может, в келье запереться,
Иль обратиться в зыбкий пар.
Не ждать тоскливо оправданья
Для истомившейся души
Терзаться тщетно в ожиданье
Поступок дерзостный свершив.
Но не горит - увы - мне где-то
Порыв в неистовстве огня.
Все душно, пыльно, мерзко, слепо,
Все так же мертво, как и я.
Не растревожить сна ни пылким
Всепоглощением любви
Не пробудиться мукой, пыткой
Кровавым маревом зари..
Меня укрыли покрывалом
Людских насмешек и добра,
Когда-то там, давно, в начале
Я опалил свои крыла...
И лицемерия забрало
Мне безразличие таит
К моим ногам листва упала
Увядшим откликом молитв.
И заболело что-то снова
В груди холодной и пустой
Быть может, песня, чувство, слово
Гранит души расколет мой...
И пышноцветье заиграет
На иссушенной почве вновь
Быть может, скоро лед растает
И отогрею в жилах кровь...
Сам над собою наблюдаю,
И исповедаюсь ветрам...
Я сам себя казню, прощаю,
И прокляну я тоже - сам.
«Не нужно слез...»
Не нужно слез, мой милый друг,
Что ты не так, как я,
Не нужно этих страшных мук,
Судьба у всех своя.
Быть может, счастье не ко мне
В конце надежд придет
Быть может, только в дивном сне
Звезда моя взойдет...
Но помни только, ты - не все,
Не следуй за толпой,
Не поддавайся пустоте,
И грязи золотой.
Твой выбор, друг, не помни зла,
Насмешек, клеветы,
Все будет, все - реши сама,
Куда ведут мечты...
«Ты дрожишь...»
Ты дрожишь, ты поешь, и ты плачешь
Словно пламя свечи на ветру,
Ты себя не жалеешь и скачешь
Загоняя коней, в пустоту…
Смерть с тобой, по пятам, словно тени,
Только ты не боишься ее;
Я б тебя уберег от измены,
Только ты не согласна на то.
Ты горда и ты хочешь по чести,
Только правдой тебя не спасти -
Я бы спел твою скорбную песню,
Если б боль твою смог унести…
©
Gelleylor 2004 |
